15 июля исполнится 80 лет со Дня торжественного ввода в эксплуатацию канала имени Москвы, полностью снявшего проблемы водоснабжения столицы в связи с растущими потребностями. В преддверии этой датой мы предлагаем вашему вниманию очередной сюжет, рассказывающий о судьбах участников этого грандиозного строительства
На строительстве канала работало огромное число специалистов, часть которых, осужденных как «вредители» и «враги народа», была срочно переброшена в Дмитров для нужд всесоюзной стройки. Обеспечение работ было поручено главному инженеру Сергею Жуку и его заместителю, бывшему директору Ташкентского опытно-исследовательского института и осужденному «вредителю» Владимиру Журину, судимость которого была снята на строительстве канала. Другим выдающимся инженером на стройке был барон Греневиц — представитель старинного рода российских немцев, который полностью (за исключением тех немногих, кто успел эмигрировать) был уничтожен в первые годы советской власти.
В книге Солженицына "Архипелаг ГУЛАГ" приводятся имена главных подручных Сталина и Ягоды при строительстве каналов руками заключенных. И рядом с Фириным и Френкелем писатель указывает и имя Сергей Жук. Главный инженер строительства канала Москва-Волга поставлен рядом с ответственными за организацию одной из самых массовых в новейшей истории систем эксплуатации человека человеком. Сергей Жук из заключенного превратился в одного из востребованных инженеров страны на Беломорканале, где он работал под началом у Нафталия Френкеля. С 1931 года у Жука уже исчислялся чекистский стаж, и в качестве сотрудника системы он приехал на состав москваволгастроевцев. А после окончания мегастройки в Подмосковье в 1938 году он уже стал дивизионным инженером войск НКВД, в итоге дослужившись до генерал-майора инженерно-технической службы НКВД.
Были и совсем другие инженерские судьбы! В этом доме на улице Водопроводной, ныне – Пушкинской, жил особый зэка: Николай Виссарионович Некрасов был министром путей сообщения Временного Правительства, и советское государство решило использовать таланты известного на всю Россию мостостроителя. Находясь в заключении, Некрасов работал в Особом конструкторском бюро по проектированию Беломоро-Балтийского канала. Там же был досрочно освобожден — и в Дмитров прибыл уже в качестве вольнонаемного! Специально для него был построен этот дом, ему дали прислугу из заключенных, даже выделили автомобиль, а семья бывшего министра жила в Москве, квартиру в которой у Некрасовых власти не отобрали. В 1937 году за успешный пуск канала Москва-Волга бывший министр Временного правительства был награждён орденом Трудового Красного Знамени. Но в 40-ом году, после окончания великих строек первых пятилеток, его все-таки расстреляли!
На улице Инженерная стоит дом итеэровцев – инженерно-технических работников. Здесь советские инженеры жили гораздо скромнее Некрасова, но по меркам того времени, это был по-настоящему элитный дом: большие окна, просторные комнаты, ванная комната, детские комнаты. Здесь жили работники среднего звена: те, кто помогал великим кормчим Дмитлага планировать и осуществлять строительство одного из крупнейших гидротехнических сооружений 20 века.
Как ни странно, в Дмитлаге не существовало строгих запретов на посещения родственников. Некоторые из них подолгу жили здесь, снимая жилье где-нибудь поблизости, и даже устраивались вольнонаемными на стройку, чтобы быть рядом со своими близкими. Иногда это кончалось трагически для самих приехавших! Идея "величайшей стройки 20 века" привлекала многих. Дмитлаг посещали иностранные делегации, деятели искусства, журналисты центральной печати, общественные деятели, передовики производства. Все они должны были, по мнению лагерного начальства, воочию убедиться "в безграничных возможностях большевистской власти". А в это время где-нибудь на трассе канала под звуки духовых оркестров, игравших иногда по 12 — 14 часов кряду, гибли обессиленные люди, беззвучно шевелили губами умирающие от голода в лазаретах, а бойцы отдельного дивизиона охраны в поисках беглецов прочесывали с помощью служебных собак дмитровские леса. Рядом с бывшим Борисоглебским монастырем располагались клуб, ресторан, горком партии, а буквально через дорогу — в монастырских подвалах III отдела долгими ночами с пристрастием допрашивали все новых и новых арестованных.
Власть администрации ОГПУ-НКВД над заключенными – мужчинами, женщинами и подростками – была неограниченная. Жизнь заключенного не стоила и гроша. Сорвавшихся с тяжелыми тачками на дно котлована людей никто не вытаскивал, их заливали потом бетоном, умерших от истощения подкладывали в железнодорожные насыпи, чтоб далеко не носить: на это не было сил. При этом исправно трудились осведомители и провокаторы. 3-ье отделение производило новые аресты; имевшие различные в глазах власти "провинности" без особых разбирательств приговаривались к расстрелу. «На казнь возили каждую ночь, – рассказывают потомки строителей Канала. – Расстреливали в лесу и на северной окраине Дмитрова. У них это называлось «повезти на шлепку»!